Помощник Ельцина Георгий Сатаров: "Борис Николаевич был фантастически компромиссным человеком"
Георгий Сатаров (справа) работал помощником Бориса Ельцина с 1994 по 1997 год.
Фото: Алексей БУЛАТОВ
"НАЧАЛЬНИК С КОТОРЫМ МОЖНО РАБОТАТЬ"
– Георгий Александрович, как вы познакомились с Борисом Ельциным?
– Первое очное общение между нами было, когда я стал членом президентского совета в начале 1993 года. Это был такой общественный консультативный центр – нештатная работа во власти. Но уже более плотное общение началось позже. Из нашего состава совета отобрали несколько человек, которых потом в администрации в службе помощников начали называть яйцеголовыми. Предполагалось, что мы такие умные головы, которые вроде понимают, что происходит. И нас как бы выдернули из состава президентского совета для более плотной работы со службой помощников и с президентом. Начались узкие совещания с Борисом Ельциным. Вообще если вы посмотрите на его кадровую политику, вы обнаружите, что он всегда подбирал людей не по принципу преданности, а может ли ему быть этот человек полезен или нет. В дальнейшем у меня сложилось мнение о Борисе Николаевиче, что он совершенно замечательный начальник, с которым можно работать.
– В Ельцин Центре представлена целая витрина того, что дарили Борису Ельцину его друзья и коллеги. А вы что-то дарили Борису Николаевичу?
– У нас такое было не принято. Когда мы, допустим, приходили поздравлять его с Новым годом, то кроме скромного букета цветов никаких подарков не допускалось. Даже коньяка. А когда мы уже приезжали к нему на день рождения после его отставки, тогда цветы дарили уже его жене.
Георгий Сатаров: "Поверьте, что даже у тех, кто работал в Кремле, денег было немного"
Фото: Алексей БУЛАТОВ
– После того, как Государственная Дума России амнистировала членов ГКЧП (23 февраля 1994 года, – Ред.) Борис Ельцин был готов арестовать их вновь. Почему он этого не сделал?
– Смотрите, идет подготовка к голосованию по амнистии, меня вызывает Борис Николаевич и говорит: «Георгий Александрович, по новой конституции мы можем как-то этому воспрепятствовать?». Я говорю: «Борис Николаевич по вашей конституции амнистия это исключительное полномочие Государственной Думы, и никто в это вмешаться не может». На это Борис Николаевич ответил: «Ну, значит, будет по конституции».
"ДАЖЕ У ТЕХ КТО РАБОТАЛ В КРЕМЛЕ, ДЕНЕГ БЫЛО НЕМНОГО"
– Какой момент в предвыборных кампаниях Ельцина был самым острым, тяжелым и критическим?
– Для Бориса Николаевича это конечно была вся эта история, связанная с коробкой из-под ксерокса (19 июня 1996 года члены предвыборного штаба Ельцина были задержаны при выносе из Дома правительства коробки с 538 тысячами долларов США, – Прим. Ред.). И я бы сказал так, что это было перед его инфарктом и это послужило спусковым крючком. Для него отставка Александра Коржакова (глава президентской службы безопасности, инициировавший задержание, – Прим. Ред.) которой все это закончилось, было дикой трагедией. Он его очень любил, они были близки, дружили семьями и так далее. А история была очень проста. Уже было ясно, что Борис Николаевич побеждает и некоторым людям это очень не нравилось, потому что кто будет пожинать плоды победы? Те, кто ему эту победу обеспечил, это значит не мы. И они решили устроить эту историю. Обернулось это тем, что они ушли в отставку, но для Ельцина это было колоссальной трагедией и завершилось тяжелейшим инфарктом.
Георгий Сатаров: "В дальнейшем у меня сложилось мнение о Борисе Николаевиче, что он совершенно замечательный начальник, с которым можно работать"
Фото: Алексей БУЛАТОВ
– Как лично вы пережили дефолт и что думали в этот момент про Ельцина и про его правительство?
– Вспомним, что к 1998 году мы уже 10 лет жили в условиях экономического и финансового кризиса. И, несмотря на то, что полки наполнялись, денег у нас было мало. Поверьте, что даже у тех, кто работал в Кремле, денег было немного. Поэтому меня экономическая проблема волновала чисто теоретически, а то что вслед за этим начался политический кризис, вот за этим я очень внимательно следил и для меня было важно то, что сработала конституция. И этот кризис экономический был очень важен потому что он обрушил идиотские стратегии игры с государством в азартные игры. Стратегии, в которые играли крупные банки, крупные компании и так далее. Бизнесу стало выгодно производить, и бизнес рванул производить, и это помогло вытащить страну из кризиса.
"НЕ ХОТЕЛ ИДТИ НА ВТОРОЙ СРОК"
– В марте 1993 года прошел референдум о доверии президенту и съезду, на котором население России проголосовало за Ельцина и за его политику. Воспользовался ли Борис Ельцин плодами победы? Все ли было сделано правильно в этот момент или что-то было сделано не так?
– Это очень тяжелый для меня вопрос, потому что мой ответ отрицательный – нет, не воспользовался. И это была одна из его ошибок на мой взгляд. У него уже в мае во внутреннем кармане пиджака лежал первый проект указа о роспуске Верховного Совета и Съезда народных депутатов. Он понимал, что это надо делать, но он искал компромиссы. Вообще это один из мифов, что Ельцин такой брутальный, что вот он всех поборет. Он был фантастически компромиссным человеком. Он всегда искал компромиссы и начинал бороться только тогда, когда вот этот компромисс ставил его на грань катастрофы, на грань поражения. И вот он пошел на этот компромисс – давайте вместе разрабатывать новую конституцию новые выборы по новой конституции, а им это было не нужно. Они начали уже в августе завозить оружие в парламентский центр в Москве, на Трубной готовя свои шаги против Ельцина. Ельцин об этом узнал и он их опередил. То есть трагедия осени 1993 года это было следствие его поиска компромисса за то, что он не распустил Съезд и Верховный Совет на волне победы на референдуме.
1 февраля в 85-летний юбилей первого президента страны, вход в музей Ельцин Центра был бесплатным, а у памятника Борису Ельцину появились цветы.
Фото: Алексей БУЛАТОВ
– Хотел ли Борис Николаевич избираться на второй срок?
– Не очень. Он где-то летом 1995 года сказал одному из нас, что тяжело… Нужен другой президент и он пойдет только если не найдется кого-то в ком он будет уверен. Тут еще конечно победа коммунистов сказалась на парламентских выборах, все боялись, что они вернутся. И тогда он решил, что все – надо идти на выборы.